Table Of ContentИнститут всеобщей истории Российской академии наук
Отдел западноевропейского Средневековья
и раннего Нового времени
Лазарев Андрей Викторович
Городское пространство Парижа XV- первой половины XVII вв. глазами
современников
Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук
по специальности Всеобщая история (07.00.03 – Средние века)
Научный руководитель
Д.и.н. Уваров П.Ю.
Москва
2011
2
Оглавление
Введение 5
Обзор источников 13
Обзор историографии 57
Методики исследования 73
Глава первая. Общие представления о Париже 81
§1. Представления о форме и размерах города 81
§2. Деление Парижа (на части, кварталы, приходы) 85
§3. «Воображаемое путешествие», туристические маршруты и прогулки 96
Воображаемые путешествия 99
Туристические маршруты 100
Прогулки 101
§4. Ориентация по сторонам света и использование карт 101
§5. Предположительные системы ориентации в Париже иностранцев 103
§6. Ориентация в описаниях путеводителей 105
§7. Группы объектов 110
Глава вторая: Вертикальное измерение города 114
§1. Количественные данные по «высотным» элементам города 116
§2. «Высотные» элементы в контексте «взгляд сверху» 124
§3. Практика «обзор города с высоты» 125
Военные действия 130
Высотные здания в Париже с функциональной точки зрения 131
§4. Изменение отношения к «обзору с высоты» 136
§5. «Новое видение»: связь с живописью, картографией и наукой 141
Глава третья: Движение в городе 153
§1. Маршруты торжественных въездов 153
§2. Маршруты религиозных процессий 159
§3. Святая земля и франшизы 162
§4. Маршруты казни 163
3
Количественные данные 167
«Дело о плакатах 1534 г.» как прототип 172
Другие примеры «маршрутных» казней 176
Казни и религиозные процессии 178
Место казни и место жительства 179
Место казни и место преступления 182
Категории преступлений и места казни 185
Казни в праздничные дни 188
Казни и магия 189
«Маршрутные» казни во французских путеводителях и текстах 191
иностранцев
Глава четвертая: Город на плоскости: площадь 196
§1.Площади в архитектурно-утопических проектах 201
Итальянские авторы 201
Французские авторы 203
§2. Контексты упоминания площадей 206
Контекст «официальное торжество» и «эстетика» 206
Контекст «народный праздник» 208
Контекст «маршрутные казни» 213
Контекст «торговля» 214
Контекст «плакаты/карикатуры» и другой обмен информацией 214
Контекст «дуэль» 216
Площади как ориентиры при описаниях 218
Контексты «бунт» и «военные действия» 218
§3. Эстетическое восприятие новых улиц и мостов иностранцами 225
Глава пятая: Визуализация восприятия – ментальные карты 229
§1. Разные подходы к ментальным картам в историографии 229
§2. Методы анализа ментальных карт, использованные в данной работе 230
§3. Анализ реконструкций по К.Линчу 233
Читаемость города 234
«Районы» 238
«Пути»: улицы и мосты 238
4
«Границы» Парижа XVI в. 239
§4. Другие особенности восприятия города, прослеживаемые по 241
реконструкциям
Париж под осадой: стены и ворота на «картах» 241
Изменение восприятия в зависимости от ситуации: Пьер де Летуаль 242
«Доминирующие объекты» и «узлы» 244
Частные второстепенные объекты: мелкие улицы 245
Основные объекты по типам: функциональный «образ города» 245
Заключение 249
Библиография 258
Приложение 1. Ментальные карты по отдельности 282
Приложение 2. Комплекты карт 301
Список основных источников 55
Таблицы 1.1.1-1.3.3. Группы по элементам 85
Таблицы 2.1-2.2. Ориентиры по описаниям объектовы в отдельных 106
путеводителях (XVI в.)
Таблицы 3.1- 3.4. «Высотные элементы». 117
Таблица 4. Места казней и категории преступлений (по парижским 167
дневникам).
Таблицы 5.1-5.3. Площади. 196
Таблица 6. «Основные объекты». Примеры парижан 231
Таблица 7. «Основные объекты». Общие характеристики 12 карт 235
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ:
НЛО – Новое литературное обозрение
AESC – Annales. Économies. Sociétés. Civilisations.
BSHPIF – Bulletin de la Société de l’Histoire de Paris et Île-de-France
MSHPIF – Mémoires de Société de l’Histoire de Paris et Île-de-France
5
ВВЕДЕНИЕ
В последние десятилетия, как в зарубежной, так и отечественной исторической науке
возрождается интерес к изучению психологических феноменов. Одной из интереснейших
сфер применения такого историко-психологического подхода является урбанистика, в
частности, исследования восприятия городского пространства людьми прошлых эпох.
Стоящий на скрещении двух дисциплин, психологии и истории, этот подход поневоле
заимствует не только понятийный аппарат и концептуальные рамки, но и темы. В силу того,
что данная область историко-урбанистических исследований развивается так недавно, и
многие ключевые вопросы остаются не проясненными, любая работа в ней имеет слегка
фрагментарный характер, не дающий полной картины.
Отдельные вопросы восприятия города, и, в частности, городского пространства,
изучались как историками-урбанистами, так и теми историками, которые работали и
работают в рамках таких направлений, как историческая психология, историческая
антропология и культурная история. С другой стороны, социологи и психологи, предлагая
свои методы исследования современности, периодически совершают экскурсы в прошлое,
выясняя генеалогию существующих ныне явлений, и некоторые из их выводов являются
чрезвычайно полезными и плодотворными не только с методологически-концептуальной
точки зрения, но и служат приращению исторического знания.
Исходя из вышесказанного, у настоящего исследования была двоякая цель: с одной
стороны, на конкретном историческом материале изучить восприятие пространства Парижа
XV-первой половины XVII вв. современниками, оставившими описание города (таких
текстов за указанный период было составлено немало, и мы разделили их на три большие
категории: 1) дневники парижан; 2) путеводители по Парижу французских авторов; и 3)
путевые записки и путеводителей по Парижу иностранцев), а с другой стороны постараться
доказать принципиальную возможность историко-психологического подхода к вопросам
урбанистики с учетом современных достижений в обеих науках.
Принципиальная возможность историко-психологического подхода к урбанистическим
вопросам доказывается рядом тезисов.
Основа такого подхода была заложена исторической психологией, которую развивала
«школа «Анналов»» в лице таких ярчайших представителей, как Люсьен Февр и его ученик и
последователь Робер Мандру. Отталкиваясь от концепций о «коллективных представлениях»
Эмиля Дюркгейма и «ментальности» Люсьена Леви-Брюля, а также «коллективной
6
психологии» Анри Валлона и Шарля Блонделя, в 1930-40 гг. Люсьен Февр дал блестящие
образцы исследований психологии французов XVI в. на основании литературных
источников, в частности, сочинений Франсуа Рабле. Робер Мандру, развивая идеи своего
учителя, в 1960-х гг. выпустил обобщающий труд «Франция Нового времени. Эссе по
исторической психологии», в которой к изучению был задействован новый круг источников,
в частности, дневники парижан и путевые записки иностранцев XVI-XVII вв. Дальнейшее
развитие «исторической психологии» Робером Мандру, Альфонсом Дюпроном, а также
многими представителями так называемого «третьего поколения школы «Анналов»»
(Жоржем Дюби, Жаком Ле Гоффом и др.) привело к выделению нового направления,
«истории ментальности». На данном этапе круг источников еще больше расширился, охватив
практически все возможные документальные свидетельства прошлого, в частности, хроники,
научные и философские сочинения, нотариальные записи, завещания, административные
документы и визуальные материалы. Концептуальное обогащение происходило путем
рецепции идей и понятий, как социальной психологии, так антропологии и лингвистики.
Благодаря развитию экономической и демографической истории, которое стимулировали
работы Фернана Броделя и Эрнеста Лабруса, активно использовались новые методики
исследования, и, в частности, количественные методы, так называемая «квантитативная» или
«серийная история». При помощи этих методов разрабатывались такие историко-
психологические темы, как: отношение к смерти (М.Вовель, П.Шоню и др.),
«дехристианизация» (М.Вовель), соотношение зрительного и слухового восприятия
(Р.Мандру и др.) и т.п. Внимание к антропологическим составляющим поведения людей
прошлого привело в 1970-80 гг. к созданию во Франции направления «исторической
антропологии», которое быстро распространилось по всему миру, дав своих ярких и
своеобразных представителей в США, Великобритании, Италии, Германии и России.
В каждой из национальных научных школ учитывались предшествующие традиции и
наработки, так в России большое значение имело наследие Михаила Михайловича Бахтина,
российской лингвистики первой трети XX в. и семиотики 1960-70 гг. Исследования Арона
Яковлевича Гуревича по категориям средневековой культуры, Юрия Львовича Бессмертного
по истории частной жизни и повседневности, а также их учеников и последователей
значительно обогатили мировую историческую науку, и, в частности, способствовали
продолжению изучения прошлого в рамках историко-психологического подхода. Хотя с
приходом «исторической антропологии» акцент сместился с изучения собственно
психологии или ментальности на внешние проявления, особенности ритуального поведения и
7
репрезентации, историко-психологический подход никогда не исчезал до конца. Появление в
конце 1980-х годах в разных странах «культурной истории» послужил возрождению этого
подхода в новой форме. С 1990-х годов не только усилилось стремление привлекать
наработки современной психологии (социальной, культурной и когнитивной), но и попытки
предложить новую «историческую психологию» (Л.Хант, Б.Розенвейн, К.Гувенс, Д.Л.Смэйл
и др.) и собственные психологические концепции, базирующие на исторических
исследованиях.
Подход к изучению поведения через понятие «практик», связавший поведение и культуру,
позволил расширить сферу применения этого подхода на исследования городской жизни в
прошлом. Множество работ, посвященных символическому пространству города,
специфическим городским ритуалам, церемониям и практикам, особым проявлениям эмоций
в городе, а также отдельным аспектам восприятия города, появившиеся в последние тридцать
лет, демонстрируют действенность и валидность историко-психологического подхода в
целом и к урбанистическим вопросам в частности.
В рамках традиционных урбанистических исследований, начавшихся с работ 1920-30 гг.
социолога Макса Вебера и историка Анри Пиренна (а в России – с Д.М.Петрушевского и
исследователей генезиса феодального города 1940-50 гг.), также постепенно нарастал интерес
к чисто психологическим особенностям организации городской жизни и повседневной
деятельности горожан. Изучение, с одной стороны, отдельных элементов города (улицы,
площади, здания), а с другой, их структурного единства (И.Барель), а также анализ
архитектурных трактатов и проектов XVI-XVII в., нацеленных на преображение городского
пространства (П.Лаведан, М.Тафури) также доказали возможность применения историко-
психологического подхода к урбанистическим проблемам, что позволило значительно
расширить круг рассматриваемых вопросов и тем.
В рамках «культурной истории» иногда происходит организационное объединение
историков, занимающихся урбанизмом, и тех, чьи исследования посвящены истории
культуры, идей или ментальностей. Это проявляется в деятельности различных
международных ассоциаций (например, Европейской ассоциации городской истории), в
издании коллективных монографий и сборников, посвященных таким темам, как
«Использование пространства в средние века», «Города и преступность» и т.п. В России
аналогом таких объединяющих исследований, например, является четырехтомная
коллективная монография «Город в средневековой цивилизации Западной Европы» (1999-
2000).
8
Со стороны психологов и социологов историко-психологический подход разрабатывается
столь же интенсивно, с самого начала выделения этих наук из комплекса «наук о человеке».
Здесь можно указать на того же социолога Макса Вебера, или психолога Иньяса Мейерсона,
предложившего свою альтернативную «историческую психологию», отдельные положения
которой были инкорпорированы в «историю ментальностей» и «историческую
антропологию». Интерес философов к историческим проблемам был всегда еще большим,
достаточно упомянуть такие имена, как Мишель Фуко и Мишель де Серто, чью
исследовательскую деятельность вообще можно характеризовать как построение особой
«исторической психологии».
Попытки сближения двух наук и построения особых междисциплинарных концепций
особенно усилились в те же последние тридцать лет: здесь уместно вспомнить системные
теории социальных психологов, таких как Серж Московичи, Кеннет Герген (Джерджен) или
Джером Бруннер. С другой стороны, работы в рамках культурной и кросс-культурной
психологии дополнительно доказывают возможность историко-психологического подхода,
так как сравнения психологических особенностей различных современных культур
прекрасно экстраполируется в прошлое: в данной области тоже создаются оригинальные
теории, восходящие еще к историко-культурной психологии Л.С.Выготского (из
современников можно назвать М.Коула и Р.Нисбетта).
В конкретной сфере изучения восприятия города, начиная с 1960-х гг., времени появления
новаторской работы социолога и урбаниста Кевина Линча «Образ города» используется
оригинальная методика «ментальных карт». Ее дальнейшая разработка психологами
(С.Мильграм, Б.Тверски) привела к возникновению особой области в рамках «когнитивной
психологии», «психологии пространства», в которой исследуются и вопросы восприятия
городского пространства, и ориентирования и навигации в этом пространстве. Результаты
объединенных усилий специалистов по культурной и социальной психологии и урбанистов
на основе изучения «ментальных карт» и «пространственных ментальных моделей»
позволяют использовать эту методику и в исторических исследованиях, что и было
проделано в настоящей работе.
Таким образом, теоретико-концептуальная база настоящего исследования достаточно
широка, а число отдельных, близких по подходу исследований достаточно велико.
Тоже можно сказать и о методологии. Уже упоминавшиеся исследования Люсьена Февра и
Робера Мандру, как и многочисленные работы в рамках «культурной истории» дают образец
качественного анализа самых разных типов источников с точки зрения историко-
9
психологического подхода. Концепция «практик» позволяет совместить изучение восприятия
и поведения, что и было проделано в настоящем исследовании. Контент-анализ, как одна из
форм количественных методов, тоже показал свою применимость не только в экономической
и демографической истории, но и в изучении психологических феноменов. Наконец,
использование «ментальных карт», прекрасно зарекомендовавшее себя в психологии и
социологии, не является совершенно новым и в рамках исторической науки, хотя редкие
примеры этого (один из них касается исторического литературоведения, а другой – как раз
исторической урбанистики) остаются малоизвестными.
Одним из главных преимуществ историко-психологического подхода к урбанистическим
проблемам на нынешнем этапе является его новизна, связанная с тем, что он появился
относительно недавно: это позволяет как поглядеть на хорошо изученные явления с
неожиданного ракурса, так и предложить ряд новых тем – и то и другое способствует
приращению нашего знания о прошлом, помогает выяснить происхождение многих
современных явлений и по-новому их интерпретировать.
В качестве предмета настоящей работы было выбрано восприятие городского
пространства на примере Парижа XV- первой половины XVII вв. Несмотря на то, что
исследование осмысляется как междисциплинарное, во многом основанное на методах
психологии, речь пойдет о весьма понятном для любого не-психолога феномене, и
переформулировать его можно так: каким видели Париж современники, чему из городской
реальности в материальной форме они уделяли больше внимания, как это отражалось в их
текстах, и как это было связано с их поведением. Иначе говоря, объектом изучения было
место соприкосновения «ума» (психики, «ментального оснащения») и «камня» (города,
городского пространства в его материальном выражении), если частично воспользоваться
метафорой социолога Ричарда Сеннета, который посвятил исследование под названием
«Плоть и камень» истории телесности в городе.
Хронологические рамки работы и выбор города (Париж) обосновываются следующим
образом. Раннее Новое время, в особенности XVI в. – это время трансформации,
формирования «модерности» (modernity), когда закладывались основы множества
культурных кодов, представлений и практик, бытующих до сих пор. Соответственно,
изучение восприятия мира людьми того времени имеет большую актуальность. В ходе
работы хронологические рамки были расширены для того, чтобы рассмотреть результаты
анализа в более широком контексте: привлекались источники как XV в., так и начала XVII в.
С точки зрения истории урбанизма, город Париж – одно из главных мест
10
западноевропейского мира, где впервые происходили многие процессы трансформации
городского пространства (например, конструирование площадей) и где отрабатывались,
наряду с другими городами, новые практики использования этого пространства.
Дополнительным доводом в пользу выбора Парижа послужило то, что для этого города
начала Нового времени и конца Средневековья имеется достаточный корпус источников для
количественного анализа. Точно так же, как и хронологические, географические рамки
расширялись для рассмотрения ряда вопросов в более широком контексте: в основном,
привлекались отдельные материалы по истории Италии.
Всего было привлечено 55 основных, и около 20 дополнительных источников. Основные
представлены текстами трех категорий или жанров: 1) 20 дневников, написанных
парижанами (XV- первое десятилетие XVII вв.); 2) 11 путеводителей по Парижу, написанных
французами (XVI - первая половина XVII вв.); 3) 24 путеводителя и путевые записки
иностранцев (XVI - первая половина XVII вв.). В качестве дополнительных брались
литературные тексты, архитектурные и философские трактаты, хроники, а также карты
Парижа XVI - первой половины XVII вв.
Выбор источников определял те социально-культурные группы, чье восприятие
городского пространства Парижа было предметом изучения. Это было довольно узкий слой
людей, как французов, так и жителей некоторых других стран Западной Европы, которых
можно охарактеризовать несколькими общими чертами. Все они: 1) были достаточно
образованны, чтобы читать и писать; 2) были достаточно обеспеченны, чтобы иметь все
необходимое для этого – в первую очередь, свободное время, книги, материальные ресурсы и
т.п. 4) занимались либо юридической, либо дипломатической, либо научной деятельностью;
3) стремились себя выразить, либо в форме описания событий, которыми они являлись
свидетелями (авторы дневников и путевых записок), либо в форме систематизации неких
знаний (авторы путеводителей, дипломатических отчетов, теорий путешествий и т.п.). Таким
образом, получается некая условная группа международных «интеллектуалов», либо
проживавших в Париже, либо посещавших этот город в течение некоторого времени, начиная
от нескольких дней до нескольких лет.
Задачи настоящей работы соответствовали двум целям, методологической и
исследовательской. С исследовательской точки зрения, основной задачей было: 1) выявить на
основе имеющихся источников отдельные черты восприятия городского пространства у
авторов всех трех категорий текстов, 2) попытаться определить черты, общие для каждой
категории и 3) сравнить их друг с другом; 4) отталкиваясь от анализа выявленных черт
