Table Of ContentАнтиФашистское
Интернет Сообщество
Преступления циников
против человечества
против морали и культуры
Август 2022 August 2022
Anti-Fascist
Internet Community
The crimes of the cynics
against humanity
crimes against morality and culture
Мы уважаем и поддерживаем
Организацию Объединенных Наций
We respect and support the United
Nations
за мир против войны
for peace against war
https://holod.media/2022/08/18/no-money/
18 авг 2022
holod.media
Семь важных проектов, на которые у России не хватает денег - Журнал «Холод»
Более 40 регионов России заявили о готовности взять на себя восстановление
городов на территории самопровозглашенных ДНР и ЛНР и других
оккупированных украинских территорий. Делать это собираются за счет
региональных бюджетов и местных предприятий-спонсоров. Власти
самопровозглашенных ДНР и ЛНР оценили свои нужды в три с половиной
триллиона рублей. «Холод» выяснил, какие проекты в российских регионах,
решивших помочь в восстановлении украинских городов, откладываются из-за
нехватки денег.
Мост через Лену
Регион: Якутия
Чем займутся власти региона: восстановление города Кировское в Донецкой
области.
Якутск — единственный город России из списка 100 крупнейших населенных
пунктов, у которого нет круглогодичного наземного транспортного сообщения: он
стоит на левом берегу Лены, в то время как железная дорога и федеральная
трасса подходят с юга к правому берегу.
Планы построить мост появились еще в 1980-е годы. Он соединит федеральную
автомобильную дорогу «Вилюй» с автодорогами «Лена» и «Колыма», напрямую
связав Сибирь с портами Охотского моря. В этом случае 83% жителей Якутии
смогут независимо от времени года выезжать на федеральную трассу и к
железной дороге.
В июле 2022 года на мосту все еще шли подготовительные работы. Стоимость
Ленского моста ранее оценивалась в 60–80 миллиардов рублей, однако в 2022
году затраты на него сократили — теперь на мост собираются выделить только
35,1 миллиарда рублей. Из федерального бюджета выделят около 17 миллиардов
рублей, из бюджета Якутии — 9 миллиардов. Еще более 9 миллиардов будут
искать во внебюджетных источниках.
Мост на Сахалин
Регионы: Сахалинская область, Хабаровский край
Чем займутся власти регионов: Сахалинская область — восстановлением города
Шахтерск Донецкой области; Хабаровский край — восстановлением города
Дебальцево той же области.
Сахалинская область — единственный регион России, не имеющий наземной
транспортной связи с основной территорией страны. Проект строительства моста
обсуждается с 1999 года. Его ориентировочная стоимость — примерно 600
миллиардов рублей.
Реализация проекта неоднократно откладывалась из-за его дороговизны. В итоге
в октябре 2018 года первый замминистра транспорта Иннокентий Алафинов
сообщил, что строительство Сахалинского моста в ближайшее время не
планируется. В декабре 2020 года вице-премьер России Марат Хуснуллин назвал
проект строительства моста на Сахалин неплохой идеей, но заметил, что «денег
пока на это не хватает».
Метро в Омске
Регион: Омская область
Чем займутся власти региона: восстановлением города Стаханов Луганской
области.
В городе есть недостроенный и законсервированный метрополитен,
строительство которого началось в 1992 году. Первый поезд должен был
отправиться в 1997 году, но затем сроки сдачи объекта переносились — на 2008,
2012, 2015, 2016 год.
В итоге из-за проблем с финансированием проект заморозили, а потом
предложили и вовсе отменить. Сейчас планируется использовать уже
построенную часть инфраструктуры для трамвайной сети.
Челябинский метрополитен
Регион: Челябинская область
Чем займутся власти региона: восстановлением города Ясиноватая в Донецкой
области.
Проектировать метро начали в 1967 году, строительство же запустилось только
через 25 лет. Ожидалось, что сразу после запуска метро будут пользоваться 65
миллионов пассажиров в год, а потом — даже больше. Но окончание
строительства не раз переносили из-за недостатка финансирования.
В 2020 году говорили, что на достройку челябинского метро потребуется от 35 до
90 миллиардов рублей. Но в мае 2021 года решили не достраивать его, а
приспособить готовые объекты для подземных линий трамвая. Дата запуска
такого трамвая в Челябинске — 2025 год.
Расселение домов 335-й серии в Иркутске
Регион: Иркутская область
Чем займутся власти региона: восстановлением города Кировск в Луганской
области.
Иркутская область — регион с сейсмичностью до девяти баллов. При этом
панельные дома, построенные с 1950-х по 1970-е годы по серийному проекту
№335, имеют в своей конструкции критические уязвимости. Всего в Иркутской
области около 1,3 тысячи таких жилых домов.
Сейчас у региона нет денег на расселение этих домов — это потребует 365
миллиардов рублей. Муниципалитеты подавали заявки на включение в
федеральную программу «Повышение устойчивости жилых домов, основных
объектов и систем жизнеобеспечения в сейсмических районах РФ». Однако
Иркутскую область ни разу не включили в перечень участников этой программы, а
в 2018 году программу закрыли.
Владивостокская КАД
Регион: Приморский край
Чем займутся власти региона: восстановлением города Торез в Донецкой
области.
Во Владивостоке запланирована кольцевая дорога, которая должна разгрузить
городские развязки.
Анонсированные затраты на дорогу — около 84 миллиардов рублей. Речь идет не
только о государственных вложениях, властям региона придется также
заниматься поиском частных инвесторов.
Нижневартовская окружная больница
Чем займутся власти региона: восстановлением города Макеевка в Донецкой
области.
Строительство окружной больницы в Нижневартовске продолжается 10 лет. В
очередной раз ее обещали открыть летом 2023 года. Но денег на завершение
стройки не хватает.
https://holod.media/2022/08/18/older-leaving-russia/
18 авг 2022
holod.media
«В похожей атмосфере мы жили в СССР. Не хотелось обратно»
12-17 минут
С начала войны, по разным оценкам, Россию покинуло больше 150 тысяч человек.
Если верить опросам активистов, чаще решаются на миграцию молодые люди без
детей. «Холод» разыскал россиян, которые самостоятельно решили уехать, когда
были уже пенсионного возраста.
«В России меня держала привычка»
Андрей, 61 год, бизнесмен, фотограф, путешественник, уехал во Францию
Я почти всю жизнь прожил в Москве и до 24 февраля 2022 года никогда всерьез
не думал об отъезде. Надолго я уезжал лишь однажды, в восьмидесятые — по
распределению семь лет проработал на Байконуре, в вычислительном центре, а
потом вернулся домой.
[После развала СССР] я занимался своим небольшим бизнесом, мы с женой жили
в нашем замечательном доме в Подмосковье и часто путешествовали. У нас в
гостях каждые выходные собирались друзья и родственники.
Жизнь круто поменялась еще в 2014 году, когда наметилась изоляция страны, а
доллар и евро выросли в два раза буквально за пару месяцев. Меня
бессмысленно спрашивать, где я был восемь лет: все это время я старался
объяснить всем, кто поддерживал происходящее, какой ужасный фитиль они
подожгли. Собственно, сейчас мы видим, что фитиль догорел.
За первые две недели войны я поспал в сумме часов 18. Все было как в тумане. Я
редко пью, но в какой-то день налил себе большую рюмку водки — и все равно не
смог уснуть.
Даже не помню, когда именно мы с женой решили уехать, но примерно через
неделю после начала вторжения мы понимали, что это правильное решение. Я
никогда не скрывал, что я против Путина и его решений, и рассказывал об этом в
соцсетях. Число подписчиков наводило на мысль: «Дядя Андрей, к тебе могут
прийти». А потом один мой товарищ, который в прошлом был связан с органами,
сказал мне: «На твоем месте я бы отъехал на какое-то время».
Как только документы были готовы, мы с женой и мамой взяли собаку, сели в
машину и покинули страну. С собой мы взяли всего несколько сумок, все
наличные, что у нас были, и некоторые особо ценные вещи вроде военных наград
деда в рамке.
Нашему сыну 39 лет. Он работает с большими данными в крупном французском
банке. Он не просто одобрял наш отъезд, а даже в некотором роде настаивал. Мы
уехали в Эстонию через Ивангород. Потом неподалеку от Риги сели на паром и
отправились через Германию в Париж, где нас ждали сын и двое внуков.
Когда мы уезжали, у меня была надежда в скором времени вернуться. Мне
казалось, что эта нелепая агрессия не может длиться долго. Но, стоя на пароме, я
почувствовал, что нахожусь на том самом «философском пароходе». Я ведь
никогда не уезжал вот так, не зная, когда вернусь и вернусь ли вообще. Хотелось,
чтобы кто-то ущипнул, я проснулся и все это оказалось неправдой.
Ощущение одного чемодана — это страшно. Ты понимаешь, сколько дорогих тебе
вещей и людей осталось там, куда ты не можешь приехать. Это разбивает тебе
сердце. Больше всего в России меня держала привычка. За долгие годы,
прожитые там, я привык к своему виду из окна, пить кофе вечером на террасе,
здороваться с соседями в нашем поселке под Москвой и наблюдать, как это место
цветет и развивается.
На следующий день после нашего прибытия во Францию мы с сыном отправились
на парижский вокзал, чтобы помогать украинским беженцам. Администрация
вокзала отдала свой буфет тем, кто прибывал из Украины, чтобы они могли
дождаться там пересадки на следующий поезд, в Испанию или Ирландию. Так как
многие украинцы не говорили на английском, я переводил их слова для
французов, работавших в «Красном кресте». Потом мы влились в диаспору
украинцев в городке, где живет мой сын, и помогали им на уроках французского.
Также я занимался сбором гуманитарной помощи — грузил и отвозил коробки.
Истории про помощь украинским беженцам
Пару недель назад я прилетел по работе в Москву, и меня потрясло, что в городе
совсем нет войны — ни одной Z-свастики на машинах, по радио тоже никто не
говорил о войне. Вокруг — обычная летняя жизнь: люди гуляют, ходят в кафе,
стоят в пробках, отмечают праздники. Единственное, что напоминает о войне, —
это билборды с истуканами и подписью «Слава героям». Совершенно непонятно,
почему мы должны гордиться этим человеком, что он сделал, почему он герой?
Когда закончились 90 шенгенских дней во Франции (По краткосрочной визе турист
может находиться в странах Шенгенской зоны не более 90 дней за период в 180
дней. — Прим. «Холода»), мы уехали в Хорватию. Ближайшие три месяца мы
проведем здесь, а потом, скорее всего, вернемся обратно к сыну.
Сейчас я учу французский и практикую английский. Это дает пищу для ума.
Понимания, что я буду делать через месяц или через год, у меня нет.
Фото: Tengyart / Unsplash
«В России стало буквально невозможно дышать»
Любовь (имя изменено), 70 лет, кандидат наук, преподаватель. Уехала в Израиль
Последние несколько месяцев перед войной в России стало буквально
невозможно дышать. Нельзя писать и говорить то, что ты думаешь. Из всех
государственных СМИ лилась чрезвычайно агрессивная пропаганда, и многие
даже адекватные прежде люди стали поддерживать диктатуру и действия
властей. В похожей атмосфере мы жили в Советском Союзе, и мне не хотелось
туда возвращаться. Поэтому я уже давно подумывала о том, чтобы уехать: многие
мои близкие более 30 лет живут в Израиле. В начале этого года мы с дочкой, ее
мужем и их детьми решили подать документы на израильские паспорта
Я всю жизнь прожила в Москве — работала в академическом институте и
параллельно преподавала детям математику, как репетитор. 20 февраля я уехала
в гости к сестре в Израиль, а когда открыла новости 24 февраля, приняла
решение не возвращаться домой. В тот же день дочка с семьей приехали в
Москву из зимнего отпуска, взяли документы, и уже 9 марта мы собрались в
Израиле все вместе. А 20 марта мы получили израильские паспорта и статус
новых репатриантов.
Сейчас мы получаем от государства материальную помощь на первые полгода
жизни в стране, нам выплачивают деньги на съем квартиры, и я дополнительно
получаю пенсионное пособие. Теперь мы живем в Хайфе. Я продолжаю
преподавать и удаленно работать в институте. Мы все учим язык. Израиль
оплачивает репатриантам полгода изучения иврита.
Мой дом сейчас здесь. У меня не было чувства, что я попала в неизвестную,
чужую страну. Последние 30 лет я приезжала сюда к родственникам и друзьям не
по одному разу в год. Я люблю Израиль, мне здесь очень комфортно. Важно и то,
что многие из московских родных и друзей также оказались здесь. Поэтому с
переездом круг общения в значительной мере сохранился.
Все наше имущество пока в Москве. Надеюсь, мы сможем постепенно перевезти
сюда хотя бы часть наших книг.
Конечно, я ностальгирую по прошлой жизни. Мне жаль было покидать мою работу,
друзей, близкую мне культурную жизнь, концерты, музеи. Но я не могу вернуться в
Россию, пока там происходит то, что происходит сегодня.
«Меня держало все — родители, работа, дом, друзья»
Валентин (имя изменено), 62 года, музейщик и переводчик, уехал в Израиль
Еще до вторжения России в Украину нас с женой настораживали репрессии в
отношении оппозиционных изданий и неправительственных организаций, закон об
иноагентах. Самым удручающим событием для нас стало закрытие в конце
декабря 2021 года общества «Мемориал». Но мы никогда всерьез не думали об
эмиграции: меня держали в Москве родители, работа в музее, дом, друзья. Иными
словами — все. Возраст тоже играл важную роль: я все-таки больше 60 лет
прожил в одной стране.
В 2020 году мы все же подали документы на репатриацию, у нас не было
намерений переезжать в Израиль на ПМЖ, просто с израильским паспортом
можно без визы ездить во многие страны.
В середине февраля 2022 года мы снова приехали в Израиль, чтобы навестить
дочь. А 24 числа началась война.
Первые несколько недель у меня не проходил мандраж, я не понимал, что делать.
Мы с женой решили остаться в Израиле — по крайней мере до конца года, пока
государство оплачивает нам жилье, как новым репатриантам. Это было очень
тяжелое решение для нас обоих. Мы не знаем, что будет дальше, поэтому не
можем строить планы на будущее.
Мне пришлось уволиться с работы в России. Помню, коллеги перед отъездом [в
гости к дочери] мне в шутку сказали: «Ну вы уж, пожалуйста, возвращайтесь».
Получается, сглазили. В России я пенсионер, а в Израиле пенсионный возраст
(для мужчин) наступает позже, с 67 лет. Поэтому нам с женой необходимо
работать, чтобы выжить.
Моя жена по профессии тоже музейщик. Однако для таких людей, как мы, здесь
работы нет. Точнее, работы много, но она преимущественно физическая: нужны
посудомойщики, охранники, работники на конвейерах и заводах. Для того, чтобы
работать по моей специальности, надо хорошо знать иврит, а мы с женой только
начали его изучать.
Так как мы не планировали оставаться в Израиле надолго, мы взяли вещи ровно
на месяц. Хорошо, что мы в теплой стране и проблема одежды не стоит так остро.
Кроме того, здесь многие люди просто отдают одежду — буквально выносят
чистые, едва ли не глаженные вещи на помойки. Мы с женой этим пользуемся.
Надо сказать, что в Израиле очень открытое и дружелюбное общество: не только
государство помогает новым репатриантам, но и отдельные люди. Здесь это
принято.
Мы живем очень скромно, так как в Израиле все очень дорого — раза в три
дороже, чем в России. Когда наши накопления кончатся — а кончатся они очень
скоро, — придется соглашаться на любую работу. Или возвращаться обратно.
Фото: Myznik Egor / Unsplash
«Я почувствовала, что у меня теперь нет ни дома, ни друзей»
